Основная информация
Имя Фамилия: Nikita Delamain
Пол: Мужской
Дата рождения: 3.06.1987
Фото:
Национальность: Американец
Место рождения: Лос-Сантос
Вес / Рост: 78 кг / 178 см
Телосложение: Среднего телосложения, подтянутый
Фото внешности:https://yapx.ru/album/Z3W7o
Образование: Высшее, окончил Университет Лос-Сантоса, факультет криминологии и права; успешно завершил обучение в Федеральной Полицейской Академии
Характер: Спокойный, расчетливый, дисциплинированный, с высоким уровнем самообладания и аналитическим складом ума
Детство
Никита Деламэйн родился 3 июня 1987 года в Лос-Сантосе, в районе Миррор-Парк — тогда ещё не таком престижном, как сейчас. Он был первым и единственным ребёнком в семье среднего достатка. Его отец, Михаил Деламэйн, работал техником в муниципальной службе водоснабжения. Мать, Оливия Деламэйн (в девичестве Эскудеро), преподавала английский язык в местной государственной школе. Их семья жила скромно, но в целом стабильно: без лишних излишеств, но и без нужды.
С раннего возраста Никита был ребёнком спокойным, в меру замкнутым, не особо тянулся к шумным компаниям. Уже тогда у него наблюдалась склонность к наблюдательности: он подолгу мог сидеть у окна, наблюдая за соседями во дворе, или следить за тем, как отец чинит сантехнику — не из праздного любопытства, а будто бы что-то отмечая про себя. Но в остальном он оставался обычным мальчиком своего времени: любил играть в машинки, гонял мяч во дворе, собирал вкладыши и наклейки с комиксами, мечтая однажды стать супергероем.
Когда ему исполнилось пять, его отдали в детский сад — не элитный, но хороший, на окраине Ист-Лос-Сантоса. Уже тогда начали проявляться первые сложности с социализацией. Он не конфликтовал, но часто игнорировал сверстников, предпочитая находиться рядом с воспитателями или играть в одиночку. Часто рисовал — в основном дома, карандашами на листах А4, где изображал сцены улиц, машин, полицейских и грабителей. Это была не одержимость, а скорее интерес к тому, как устроен мир вокруг. Родители не придавали значения — посчитали это фазой, как и у всех детей.
В семь лет он пошёл в обычную государственную школу — “Mirror Park Public Elementary”, где учился до конца начального образования. Учителя описывали его как “тихий, но наблюдательный”. Он не блистал в учёбе, но и не отставал. Лучше всего у него шли предметы, где требовалась логика — математика, основы естествознания. Он не любил выступать у доски, избегал конкурсов и школьных мероприятий, но всегда всё знал. Один из преподавателей позже даже записал в характеристике: “Никита — типичный тихий аналитик. Он не говорит много, но всё понимает.”
Дома он был примерно таким же. Отношения с родителями были ровные: не сказать, чтобы близкие, но уважительные. Отец проводил с ним немного времени, в основном по вечерам, когда возвращался уставший с работы. Мать была ближе — помогала с уроками, следила за питанием и распорядком. Телевизор в их доме работал почти всё время — Никита особенно любил документальные передачи и криминальные хроники. Не из-за насилия, а из-за самого процесса расследования, о котором рассказывали ведущие.
Примерно в 9 лет у него появился первый друг — соседский мальчик по имени Джошуа, сын участкового офицера. Их часто оставляли под присмотром пожилой соседки, и со временем они стали вместе кататься на велосипедах, играть в компьютерные приставки и собирать старые полицейские жетоны, которые Джошуа находил у отца в шкафу. Через этого друга Никита начал впервые серьёзно интересоваться темой полиции. Ему не нравилось оружие — но нравилась идея "наводить порядок", устанавливать справедливость и разбираться, “кто врёт, а кто нет”.
Когда ему исполнилось 11 лет, его отец получил травму на работе и несколько месяцев находился дома. Это повлияло на обстановку в семье: мать начала подрабатывать репетитором, Никита стал чаще оставаться один. Это не напугало его — наоборот, он чувствовал себя в одиночестве вполне комфортно. Он начал больше читать — не художественную литературу, а журналы, справочники, даже инструкции к технике. Он не был гением, но у него формировалась очень чёткая черта: он не делал ничего, пока не понимал, как это работает. Эта же черта позже станет ключевой в его обучении и карьере.
К 12 годам Никита был внешне обычным подростком: худощавый, с чёрными, слегка вьющимися волосами, угловатыми движениями, тихим голосом и постоянной тетрадкой, куда он записывал “интересные вещи”. Среди сверстников он не выделялся, но те, кто его знал, понимали: он один из тех, кто не будет громко заявлять о себе, но однажды может оказаться впереди всех.
Юность
Подростковый период Никиты начался тихо и без всплесков — он по-прежнему избегал громких компаний, но с каждым годом становился всё более сосредоточенным и методичным. В 13 лет он перешёл в среднюю школу “Los Santos North High”, расположенную в нескольких кварталах от дома. Школа не считалась элитной, но имела устойчивую репутацию благодаря сильной кафедре точных наук и прикладной информатики, что сыграло ключевую роль в развитии его интересов.
В отличие от сверстников, которые в этом возрасте искали авторитет в субкультурах, спорте или вечеринках, Никита сосредоточился на учёбе. Особое место в его расписании заняли алгебра, геометрия, физика и, особенно, информатика. У него быстро проявился интерес к логике работы электронных систем, а затем — к кибербезопасности и цифровому следу. Он начал посещать факультативы при школе, связанные с основами кодирования и анализом цифровых данных. Его первыми самостоятельными проектами были простые системы шифровки и дешифровки текста. Не для озорства — скорее как интеллектуальная игра.
К 14 годам он почти не общался с одноклассниками вне школы. Основным его кругом общения стали учителя и пара таких же "тихих" парней из клуба информатики. Один из преподавателей, мистер Лоренс Гривз, стал для него неформальным наставником. Это был бывший системный администратор, ушедший в преподавание. Он увидел в Никите потенциал и начал давать ему дополнительную литературу, а позже — делиться своими архивами с реальными случаями взломов и следствиями в цифровой среде. Именно от него Никита впервые узнал о ФБР как не только федеральной службе, но и как подразделении, где работают специалисты по киберпреступности.
В 15 лет у него появился новый интерес — судебная аналитика. На одном из уроков обществознания они рассматривали примеры реальных дел и процесс сбора улик. Никита по собственной инициативе начал изучать, как работают системы хранения доказательств, как идентифицируют подозреваемых по цифровому следу и как строятся базы данных по преступлениям. Он проводил вечера в школьной библиотеке и дома за интернет-архивами. Родители не особо понимали, что он делает, но не мешали. Мать радовалась, что он «занят делом», отец надеялся, что он "пойдёт в приличную структуру".
Тем не менее, у него была и одна особенность, которую начали замечать учителя. Никита не проявлял сочувствия в обсуждении дел. Он оценивал каждое дело как набор фактов, как уравнение, которое надо решить, а не как трагедию, затронувшую людей. Это не было жестокостью — это было предельным холодом в анализе. Именно эта черта со временем и станет опасной гранью его характера: он будет видеть в преступлении — систему, а не эмоцию.
В 16 лет он начал всерьёз думать о будущем. Он понимал, что чтобы попасть в государственные структуры, нужно хорошее образование и чистая репутация. По совету всё того же мистера Гривза, Никита начал готовиться к поступлению в University of San Andreas, Los Santos (USALS), на факультет «Информационной безопасности и уголовного анализа». Это было реальным, а не фантастическим выбором: университет имел подготовительную программу для старшеклассников, и Никита начал проходить вступительные онлайн-курсы.
В 17 лет он стал победителем районной олимпиады по прикладной логике и кибербезопасности. Его проект по отслеживанию цифровых следов в открытом интернете был представлен в департаменте образования штата. Несмотря на скромность, ему удалось получить частичную стипендию на первый курс USALS, а также рекомендации от двух учителей. Он также прошёл курс довузовской подготовки по правоведению, где получил основы уголовного и процессуального права.
К концу школы он почти не отличался внешне от остальных — чуть более хмурый, чуть более сухой в речи, но уже тогда отличался профессиональной собранностью, которая больше напоминала взрослого следователя, чем выпускника средней школы. На выпускном он был один — не танцевал, не пил, просто тихо ушёл после церемонии награждения. Через месяц после этого он подал документы в университет.
К 18 годам его цель была уже чётко сформулирована: он хотел работать в федеральных структурах, но не как полевой агент с оружием, а как аналитик, как "человек в тени", который собирает картину из разрозненных данных. Он хотел разоблачать, раскрывать, разбирать — и не ради справедливости, а ради контроля и понимания.
Взрослая жизнь
Поступив в University of San Andreas, Los Santos (USALS) в 2006 году, Никита оказался в новой среде. Здесь, в отличие от школы, было больше людей, похожих на него — замкнутых, одержимых данными, структурой и анализом. Он выбрал направление «Информационная безопасность и уголовный цифровой анализ», а в качестве факультативов брал курсы по уголовному праву, статистике преступлений, поведенческой аналитике и логике построения оперативных моделей.
Уже на первом курсе стало ясно: Никита — не просто прилежный студент, а системный рационалист. Он мог тратить недели на разбор судебных кейсов, находя логические нестыковки, которые пропустили даже преподаватели. Не потому что хотел блистать, а потому что не мог допустить “дыры в структуре”. Он всё больше смотрел на мир как на механизм, где каждая ошибка — это уязвимость, а каждая уязвимость — точка воздействия.
Во время второго курса он стал стажёром в LSPD (Los Santos Police Department), в подразделении цифровой аналитики. Стажировка была частью университетской программы, и Никита получил её по конкурсу. Он не работал на улицах — сидел за мониторами, изучал трафик подозреваемых, просматривал записи с камер, систематизировал цифровые доказательства. Впервые он увидел, как улики могут быть скрыты, подменены или "неудобно интерпретированы". И впервые начал сомневаться в "чистоте" системы. Эти сомнения он пока держал при себе.
На третьем курсе он стал ассистентом преподавателя по курсу “Цифровая криминология”, помогая разрабатывать симуляционные кейсы. Один из его кейсов даже использовался позже в подготовке студентов спецотделов. Параллельно он начал активно интересоваться работой FIB (Federal Investigated Bureau). Читал доступные отчёты, отслеживал, какие кадры требуются, какие специализации приоритетны. Именно тогда он поставил себе новую цель — попасть не просто в государственную структуру, а в Федеральную службу, где реальные дела решаются за закрытыми дверями.
В 22 года Никита окончил университет с отличием, защитив диплом на тему «Анализ цифровых следов в условиях скрытого вмешательства». Его работа вызвала интерес у преподавательской комиссии — она предлагала не просто теорию, а конкретные способы выявления фальсификаций в материалах следствия, особенно при использовании VPN, TOR и “анонимизаторов” трафика.
Сразу после выпуска он подал заявление в Полицейскую академию штата Сан-Андреас, так как попасть напрямую в FIB без полевого опыта было практически невозможно. Он понимал, что это — формальность, “этап обязательной физики и показухи”, как он сам выражался. Несмотря на это, Никита прошёл академию достойно. Сдавал нормативы без рекордов, но с точностью. Был хорош в теории, особенно в криминальном праве, операционной тактике и этике. Физическую подготовку тянул благодаря системной работе, а не врождённой силе. По окончании академии получил рекомендацию для дальнейшей службы.
С 24 до 27 лет Никита служил в отделе криминалистической аналитики LSPD, где занимался внутренними расследованиями и цифровыми кейсами. Работа была рутинной: слежка за подозреваемыми, анализ телефонных соединений, дешифровка украденных баз. Он быстро заработал репутацию “неприятного, но точного” аналитика. Коллеги недолюбливали его за холодность и закрытость, но признавали его эффективность. Он не болтал, не заводил романов, не дружил. Только работал.
Но именно в этот период началась его внутренняя трансформация.
Один из кейсов, в котором он участвовал — дело об утечке информации изнутри департамента — закончился тем, что виновный ушёл от ответственности по формальной ошибке в ордере. Никита был в ярости. Не кричал, не спорил — просто молча начал вести параллельное расследование на свой страх и риск. Через месяц он передал материалы анонимно в прессу. Скандал вызвал чистку в департаменте. Никита понял: закон не всегда работает. Но система — это тоже оружие. И ею можно управлять.
В 28 лет он подал заявление в FIB. Прошёл три стадии отбора: психологическое тестирование, проверка на допуск к секретной информации, собеседование с куратором отдела внутренней аналитики. Его профиль идеально подходил: аналитик, с опытом, без лишних привязок и внешних рисков. Через два месяца ему присвоили звание Специального агента 1 класса, и он был распределён в подразделение цифровой разведки, где проработал 3 года.
С 28 до 31 лет он занимался наиболее сложными случаями — от внутренних утечек до операций по наблюдению за потенциальными террористическими группами. Он участвовал в 12 операциях, из которых 4 были засекречены. В одной из них — операция “Thin Wire” — он играл ключевую роль: обнаружил скомпрометированного сотрудника ФБР через сопоставление микропаттернов запросов в базу данных. Подозреваемый был задержан, но позже умер при странных обстоятельствах. Никита не задавал вопросов. И не удивился.
В 31 год он был повышен до Специального агента 2 класса. Его допустили к закрытым оперативным базам. Тогда он уже полностью перестал верить в "верховенство закона" как единственный механизм контроля. Он начал формировать собственные оперативные досье, не всегда в рамках приказа. Использовал внутренние инструменты анализа для отслеживания улик, которые официально не расследовались.
С 32 до 33 лет он начал сотрудничать с офицерами других отделов — в обход руководства. Налаживал “тихие каналы” обмена данными, где результат был важнее процедуры. Его несколько раз вызывали на беседы за “самодеятельность”, но каждый раз оказывалось, что его методы приводили к раскрытию дел, которые уже собирались закрывать. Руководство не одобряло, но терпело. Он стал опасным, но полезным винтиком.
Наше время
К 34 годам Nikita Delamain окончательно превратился в одну из самых замкнутых и, по мнению многих внутри FIB, наименее предсказуемых фигур в отделе цифровой оперативной разведки. Снаружи он выглядел почти таким же, как и 10 лет назад — аккуратный, носит костюм, не выделяется, не ведёт публичную жизнь. Он не женат, не состоит в отношениях, не заводит друзей, почти не пользуется личным телефоном. Изредка выходит в один и тот же бар в Дель-Перро, где заказывает кофе, садится к стене и просто наблюдает. У него нет аккаунтов в соцсетях, он не участвует в корпоративных мероприятиях, не рассказывает о себе. И даже коллеги, которые работают с ним в одном подразделении, до сих пор называют его по фамилии.
После повышения до Спец. Агента 2 класса, Никита стал курировать внутренние оперативные сценарии — он отвечал за анализ утечек, цифровое сопровождение дел, связанных с политически или экономически чувствительной информацией. Его задача заключалась в выявлении несовпадений в потоках данных, а также в определении, какие сотрудники или внешние лица могли повлиять на ход дела без явного вмешательства. Именно в этой роли он показал себя как оперативный "фильтр", которому доверяли сомнительные или слишком грязные истории.
В 35 лет произошёл один из ключевых моментов его нынешней жизни. В деле, касающемся утечки служебной информации в округе Рэдвуд, всплыло имя одного из его бывших стажёров. Руководство FIB требовало быстро закрыть дело — "не выносить сор из избы". Никита, вместо того чтобы подавить факты, стал собирать материалы — молча, системно, без санкций. Он нашёл доказательства, что утечка была не ошибкой, а частью внутренней операции самого бюро, которую пытались замести. Он сохранил улики. Но не передал их. Просто… оставил у себя. С этого момента он понял: иногда важнее не действовать, а просто знать.
С тех пор у Никиты появились "архивы наблюдения" — серия зашифрованных баз данных, к которым нет доступа ни у кого, кроме него. Он собирал информацию не только о подозреваемых, но и о своих коллегах, руководителях, внешних подрядчиках. Он никогда не шантажировал. Но теперь у него был невидимый рычаг влияния, который невозможно отследить. Он стал тихим игроком внутри большой машины.
В 36 лет он получил повышение до Спец. Агента 3 класса, став тем, кого называют "оперативным менеджером без команды". У него нет группы, он не руководит операциями в классическом смысле. Но его подключают к делам, которые «застряли». Он работает в одиночку или в паре с другим аналитиком. Его не интересует раскрытие преступлений ради галочки — он всегда ищет, кто и зачем вмешивается в процесс, кто манипулирует, кто строит схему. За последние два года он разоблачил три случая коррупции в подразделениях FIB и один — в окружной прокуратуре. Все три дела были закрыты “по внутренним причинам”. Он не возмущался. Он просто внёс новые имена в архив.
Одновременно Никита начал вести неформальные взаимодействия с агентами других федеральных структур — DEA, USMS, даже ATF. Эти контакты не являются официальными, но помогают получать информацию до того, как она станет “общей”. Через эти связи он иногда решает дела в обход основного командования. По слухам, один из его источников — бывший сотрудник NSA, ныне работающий частным консультантом. Никита никогда не подтверждал это, но и не опровергал.
Среди сотрудников FIB отношение к нему двойственное. Кто-то считает его опасным — из-за его методов и молчаливой независимости, другие — уважают, потому что он никогда не сдавал “своих”, если те действовали по совести, а не по приказу. Он один из немногих, кто может позволить себе спорить с начальством — не напрямую, а фактами. И никто не может уличить его в нарушении закона. Всё всегда — на грани, но по правилам.
В 37 лет он пережил внутреннюю проверку, инициированную новым начальником отдела. Его действия в деле «Орион» (связанном с нелегальными поставками оборудования в Тревор-Хиллс) поставили под сомнение его методы — он скрыл часть данных, чтобы довести свидетеля до признания. Проверка длилась 3 месяца. В результате — его не уволили, но лишили доступа к нескольким базам. Он не спорил. Просто перестал использовать бюрократию и стал активнее работать через “тихие каналы”.
Сейчас, в 38 лет, Nikita Delamain находится в особой позиции: он неформально курирует так называемый “серый аналитический отдел” — группу аналитиков, чья задача — выявлять не преступников, а факторы, способные привести к хаосу или неуправляемости в системе правопорядка. Он часто получает дела, связанные не с отдельными личностями, а с организациями, схемами, потоками информации. Он не борется с преступниками, он управляет точками давления. Если кто-то слишком быстро разбогател, если появилось давление на местного шерифа, если на аукционе неожиданно выигрывает определённая компания — Никита уже в курсе. Он просто не всегда вмешивается. Только если нужно.
Его называют "Тихий Администратор". Он не контролирует структуру напрямую, но может остановить любую операцию, если сочтёт, что она приведёт к разрушению баланса. Он не герой. Но и не предатель. Он — сторож у границы между порядком и хаосом.
Психологически он всё больше погружается в роль наблюдателя. Он почти не испытывает эмоций в работе. Иногда записывает в блокнот короткие фразы: “Не доверяй имени”, “Смотри по паттерну, не по профилю”, “Истина — это пересечение версий”. Эти заметки потом исчезают.
Он всё ещё живёт один. Квартира в Мишн-Роу. Кофе. Радио. Камеры наблюдения. Архивы. И постоянное ожидание, что однажды система обернётся против него.
Перк 1: Берёт взятки
Ситуация 1:
После задержания молодого бизнесмена, уличённого в регулярной переправке запрещённых имплантов с территории Сэнди-Шорс, Никита провёл стандартный допрос и изъял цифровые носители. Однако, изучив переписку, он понял, что клиент связан с высокопоставленным городским чиновником. В тот же вечер бизнесмен вызвался на разговор без адвоката и намекнул, что “задержание можно забыть, если правильно разойтись”. Никита приглушил камеру, сделал вид, что обронил ручку под стол, и, переглянувшись с задержанным, выдвинул сумму. Деньги были переданы прямо в зале допросов — с рук в руки, без следов. Дело отправилось в архив как “недостаточно доказательств”.
Ситуация 2:
В ходе оперативной проверки склада на юге Порт-Лос-Сантоса, Nikita обнаружил около десятка ящиков нелегального оружия, но при задержании владелец склада заявил, что всё это “для личной коллекции”. После составления предварительного протокола Никита дождался, когда патруль уехал, выключил рацию и предложил сделку: он “забудет” про всё найденное, если получит за молчание процент от следующей партии. Мужчина перевёл крупную сумму прямо с телефона, стоящего на другом имени, и через 15 минут Nikita вышел со склада с пустыми руками. В отчёте фигурировало: “объект покинул зону до прибытия группы зачистки”.
Перк 2: Может распоряжаться нелегальным конфискатом в личных целях
Ситуация 1:
Во время задержания участника неформального байкерского клуба, Nikita изъял кастомный пистолет с гравировкой, редкий на чёрном рынке. Официально оружие было зарегистрировано как утерянное в базе, и в протокол оно не попало — Nikita положил его в непронумерованный рюкзак, предварительно отключив все записи на нагрудной камере. Спустя несколько дней он встретился с местным подпольным оружейником, где обменял пистолет на комплект прослушивающих устройств и пару глушителей. Сделка была проведена на нейтральной территории, в зоне без камер. Nikita оставил себе одну из прослушек для дальнейшей работы по внутреннему расследованию, не оставив за собой ни одного следа.
Ситуация 2:
После рейда на квартиру, принадлежавшую человеку из картеля, Nikita вместе с напарником обнаружил большое количество наркотиков и редких реанимнаборов. Пока напарник составлял опись изъятий, Nikita подменил одну коробку пустой, а оригинальную, с неучтёнными препаратами, спрятал в багажнике арендованного автомобиля без регистрации. Через два дня он тайно встретился с членом одной из криминальных группировок и предложил товар за двойную цену, обосновав это тем, что “всё прямо из архивов FIB, с внутренней маркировкой”. Сделка прошла быстро, покупатель был доволен. Nikita вернулся к обычной службе, а в отчёте фигурировали только "две коробки наркотических веществ" вместо трёх.
Перк 3: Имеет связь с криминальным миром
Ситуация 1:
В одной из ночных смен Никита получил информацию от своего давнего информатора — мелкого преступника, который знал о планах крупного наркокартеля. Вместо того чтобы сразу арестовывать подозреваемых, Никита договорился с лидерами картеля о временном перемирии, чтобы избежать масштабной перестрелки и сохранить стабильность в районе. Он тщательно скрывал эту связь от коллег, понимая, что официально подобные договорённости могли привести к серьёзным санкциям, но считал, что такой компромисс выгоден для всех сторон. Благодаря этой стратегии удалось избежать кровопролития и снизить уровень преступности в краткосрочной перспективе.
Ситуация 2:
Однажды Никита получил сведения о планах рейда на местное подпольное казино, контролируемое криминальной группировкой. Вместо прямого вмешательства он связался с главарём банды через своего информатора и предложил отсрочить операцию, чтобы дать время на "решение вопросов" в администрации. В обмен на это он получил эксклюзивный доступ к внутренним сведениям и возможность направлять работу полиции так, чтобы никто из близких ему людей не пострадал. Этот контакт помогал Никите поддерживать баланс между служебным долгом и выживанием в сложной системе взаимоотношений.
Перк 4: Изъятие оружия и запрещённых веществ
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в наркоторговле Никита обнаружил у него пистолет и несколько пакетов с запрещёнными веществами. Вместо того чтобы просто зафиксировать находку и отправить её на хранение в полицейский склад, он лично вскрыл zip-пакеты в уединённом помещении, тщательно изучив содержимое. Это дало ему возможность понять, откуда поступает товар и кто является поставщиком. Благодаря этой информации он организовал тайные встречи с информаторами, что помогло значительно сузить круг подозреваемых и вывести на лидеров крупной наркосети. При этом Никита всегда строго следил за тем, чтобы улики не исчезли и не повредились, тщательно фиксируя всё в отчётах.
Ситуация 2:
В другой раз, расследуя дело о вооружённых ограблениях, Никита задержал группу подозреваемых с большим арсеналом нелегального оружия. В отличие от стандартной процедуры, он самостоятельно упаковал изъятое оружие в zip-пакеты и лично контролировал их сохранность до передачи в отдел улик. При вскрытии одного из пакетов Никита обнаружил на оружии уникальные гравировки, которые позволили связать группу с другим громким преступлением. Эта находка стала ключом к раскрытию целой серии преступлений, за что Никита получил благодарность от руководства. Однако сам факт такого вмешательства в процесс изъятия вызвал неоднозначную реакцию среди коллег, подозревающих его в использовании изъятий для собственных целей.
Перк 5: Допрос с пристрастием
Ситуация 1:
Во время расследования дела о коррупции в муниципалитете Никита участвовал в допросе главного подозреваемого вместе с напарником. Понимая, что стандартные методы не дают результата, они применили более жёсткие психологические приёмы — длительные паузы, давление молчанием и манипуляции информацией, чтобы вызвать внутренний конфликт у подозреваемого. Несмотря на жёсткость методов, они строго придерживались правил сервера и не переходили грани. Результатом стал неожиданный прорыв: обвиняемый выдал важные данные о сообщниках, что значительно продвинуло расследование.
Ситуация 2:
В другом случае Никита вместе с коллегой допросил подозреваемого в ограблении, который упорно молчал. Они использовали методику «перекрёстного допроса», задавая вопросы с разных сторон и создавая атмосферу психологического давления. При этом они учитывали слабости подозреваемого и умело направляли разговор, вызывая сомнения и проблески правды. После нескольких часов интенсивного допроса мужчина начал путаться в показаниях, что позволило выстроить убедительную версию преступления. Все действия были согласованы с правилами, что обеспечило законность полученной информации.
Перк 6: Унизительные пытки
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в уличной драке Никита и его напарник применили ряд унизительных приёмов, чтобы сломить сопротивление. Они заставили мужчину ходить гуськом и выполнять ряд смешных команд, сопровождая это резкими, но не выходящими за рамки общения репликами. Несмотря на внешний вид «издевательств», эти методы эффективно показали силу и контроль полиции, заставляя задержанного понять бесперспективность сопротивления. Такой приём помог получить от него важные признания без применения насилия.
Ситуация 2:
В ходе расследования дела о незаконной торговле Никита с коллегой устроили психологический прессинг на одного из подозреваемых — заставили его по приказу повторять оскорбления в адрес конкурирующей группировки, а также применили пощёчины для усиления эффекта. Это выглядело жёстко, но не переходило границы позволенного. Так они добились нужного результата: подозреваемый начал сотрудничать, давая ценные сведения. После этого случая Никита не раз использовал подобные методы в работе, считая их эффективным инструментом.
Перк 7: Поломка и срыв нагрудной камеры
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в крупной краже, Никита заметил, что на месте событий находятся свидетели, а также установлены камеры наблюдения, которые могли зафиксировать момент подкидывания доказательств. Чтобы избежать неприятных последствий, он аккуратно и незаметно сорвал с задержанного нагрудную камеру, предварительно отыграв отключение записи. Это позволило скрыть факт того, что некоторые улики были помещены в карман подозреваемого позже. После операции Никита уничтожил повреждённую камеру, не оставив следов своей причастности. Благодаря этому расследование прошло гладко, а доказательства остались под контролем.
Ситуация 2:
В другом случае Никита вместе с напарником вели слежку за группой наркоторговцев. Во время задержания одного из членов банды подозреваемый начал сопротивляться и попытался снять камеру с себя, чтобы уничтожить запись компрометирующих доказательств. Чтобы не допустить утечки информации, Никита применил физическую силу и быстро сорвал камеру, разбив её об бетонный бордюр. Затем он инсценировал инцидент как попытку сопротивления и уничтожения улик со стороны задержанного. Это действие помогло сохранить целостность дела и предотвратило компрометацию следствия.
Итоги:
Берет взятки.
Может распоряжаться нелегальным конфискатом в личных целях.
Имеет связь с криминальным миром.
Изъятие оружия и запрещённых веществ
Допрос с пристрастием
Унизительные пытки
Поломка и срыв нагрудной камеры
discord: difss
Имя Фамилия: Nikita Delamain
Пол: Мужской
Дата рождения: 3.06.1987
Фото:
Национальность: Американец
Место рождения: Лос-Сантос
Вес / Рост: 78 кг / 178 см
Телосложение: Среднего телосложения, подтянутый
Фото внешности:https://yapx.ru/album/Z3W7o
Образование: Высшее, окончил Университет Лос-Сантоса, факультет криминологии и права; успешно завершил обучение в Федеральной Полицейской Академии
Характер: Спокойный, расчетливый, дисциплинированный, с высоким уровнем самообладания и аналитическим складом ума
Детство
Никита Деламэйн родился 3 июня 1987 года в Лос-Сантосе, в районе Миррор-Парк — тогда ещё не таком престижном, как сейчас. Он был первым и единственным ребёнком в семье среднего достатка. Его отец, Михаил Деламэйн, работал техником в муниципальной службе водоснабжения. Мать, Оливия Деламэйн (в девичестве Эскудеро), преподавала английский язык в местной государственной школе. Их семья жила скромно, но в целом стабильно: без лишних излишеств, но и без нужды.
С раннего возраста Никита был ребёнком спокойным, в меру замкнутым, не особо тянулся к шумным компаниям. Уже тогда у него наблюдалась склонность к наблюдательности: он подолгу мог сидеть у окна, наблюдая за соседями во дворе, или следить за тем, как отец чинит сантехнику — не из праздного любопытства, а будто бы что-то отмечая про себя. Но в остальном он оставался обычным мальчиком своего времени: любил играть в машинки, гонял мяч во дворе, собирал вкладыши и наклейки с комиксами, мечтая однажды стать супергероем.
Когда ему исполнилось пять, его отдали в детский сад — не элитный, но хороший, на окраине Ист-Лос-Сантоса. Уже тогда начали проявляться первые сложности с социализацией. Он не конфликтовал, но часто игнорировал сверстников, предпочитая находиться рядом с воспитателями или играть в одиночку. Часто рисовал — в основном дома, карандашами на листах А4, где изображал сцены улиц, машин, полицейских и грабителей. Это была не одержимость, а скорее интерес к тому, как устроен мир вокруг. Родители не придавали значения — посчитали это фазой, как и у всех детей.
В семь лет он пошёл в обычную государственную школу — “Mirror Park Public Elementary”, где учился до конца начального образования. Учителя описывали его как “тихий, но наблюдательный”. Он не блистал в учёбе, но и не отставал. Лучше всего у него шли предметы, где требовалась логика — математика, основы естествознания. Он не любил выступать у доски, избегал конкурсов и школьных мероприятий, но всегда всё знал. Один из преподавателей позже даже записал в характеристике: “Никита — типичный тихий аналитик. Он не говорит много, но всё понимает.”
Дома он был примерно таким же. Отношения с родителями были ровные: не сказать, чтобы близкие, но уважительные. Отец проводил с ним немного времени, в основном по вечерам, когда возвращался уставший с работы. Мать была ближе — помогала с уроками, следила за питанием и распорядком. Телевизор в их доме работал почти всё время — Никита особенно любил документальные передачи и криминальные хроники. Не из-за насилия, а из-за самого процесса расследования, о котором рассказывали ведущие.
Примерно в 9 лет у него появился первый друг — соседский мальчик по имени Джошуа, сын участкового офицера. Их часто оставляли под присмотром пожилой соседки, и со временем они стали вместе кататься на велосипедах, играть в компьютерные приставки и собирать старые полицейские жетоны, которые Джошуа находил у отца в шкафу. Через этого друга Никита начал впервые серьёзно интересоваться темой полиции. Ему не нравилось оружие — но нравилась идея "наводить порядок", устанавливать справедливость и разбираться, “кто врёт, а кто нет”.
Когда ему исполнилось 11 лет, его отец получил травму на работе и несколько месяцев находился дома. Это повлияло на обстановку в семье: мать начала подрабатывать репетитором, Никита стал чаще оставаться один. Это не напугало его — наоборот, он чувствовал себя в одиночестве вполне комфортно. Он начал больше читать — не художественную литературу, а журналы, справочники, даже инструкции к технике. Он не был гением, но у него формировалась очень чёткая черта: он не делал ничего, пока не понимал, как это работает. Эта же черта позже станет ключевой в его обучении и карьере.
К 12 годам Никита был внешне обычным подростком: худощавый, с чёрными, слегка вьющимися волосами, угловатыми движениями, тихим голосом и постоянной тетрадкой, куда он записывал “интересные вещи”. Среди сверстников он не выделялся, но те, кто его знал, понимали: он один из тех, кто не будет громко заявлять о себе, но однажды может оказаться впереди всех.
Юность
Подростковый период Никиты начался тихо и без всплесков — он по-прежнему избегал громких компаний, но с каждым годом становился всё более сосредоточенным и методичным. В 13 лет он перешёл в среднюю школу “Los Santos North High”, расположенную в нескольких кварталах от дома. Школа не считалась элитной, но имела устойчивую репутацию благодаря сильной кафедре точных наук и прикладной информатики, что сыграло ключевую роль в развитии его интересов.
В отличие от сверстников, которые в этом возрасте искали авторитет в субкультурах, спорте или вечеринках, Никита сосредоточился на учёбе. Особое место в его расписании заняли алгебра, геометрия, физика и, особенно, информатика. У него быстро проявился интерес к логике работы электронных систем, а затем — к кибербезопасности и цифровому следу. Он начал посещать факультативы при школе, связанные с основами кодирования и анализом цифровых данных. Его первыми самостоятельными проектами были простые системы шифровки и дешифровки текста. Не для озорства — скорее как интеллектуальная игра.
К 14 годам он почти не общался с одноклассниками вне школы. Основным его кругом общения стали учителя и пара таких же "тихих" парней из клуба информатики. Один из преподавателей, мистер Лоренс Гривз, стал для него неформальным наставником. Это был бывший системный администратор, ушедший в преподавание. Он увидел в Никите потенциал и начал давать ему дополнительную литературу, а позже — делиться своими архивами с реальными случаями взломов и следствиями в цифровой среде. Именно от него Никита впервые узнал о ФБР как не только федеральной службе, но и как подразделении, где работают специалисты по киберпреступности.
В 15 лет у него появился новый интерес — судебная аналитика. На одном из уроков обществознания они рассматривали примеры реальных дел и процесс сбора улик. Никита по собственной инициативе начал изучать, как работают системы хранения доказательств, как идентифицируют подозреваемых по цифровому следу и как строятся базы данных по преступлениям. Он проводил вечера в школьной библиотеке и дома за интернет-архивами. Родители не особо понимали, что он делает, но не мешали. Мать радовалась, что он «занят делом», отец надеялся, что он "пойдёт в приличную структуру".
Тем не менее, у него была и одна особенность, которую начали замечать учителя. Никита не проявлял сочувствия в обсуждении дел. Он оценивал каждое дело как набор фактов, как уравнение, которое надо решить, а не как трагедию, затронувшую людей. Это не было жестокостью — это было предельным холодом в анализе. Именно эта черта со временем и станет опасной гранью его характера: он будет видеть в преступлении — систему, а не эмоцию.
В 16 лет он начал всерьёз думать о будущем. Он понимал, что чтобы попасть в государственные структуры, нужно хорошее образование и чистая репутация. По совету всё того же мистера Гривза, Никита начал готовиться к поступлению в University of San Andreas, Los Santos (USALS), на факультет «Информационной безопасности и уголовного анализа». Это было реальным, а не фантастическим выбором: университет имел подготовительную программу для старшеклассников, и Никита начал проходить вступительные онлайн-курсы.
В 17 лет он стал победителем районной олимпиады по прикладной логике и кибербезопасности. Его проект по отслеживанию цифровых следов в открытом интернете был представлен в департаменте образования штата. Несмотря на скромность, ему удалось получить частичную стипендию на первый курс USALS, а также рекомендации от двух учителей. Он также прошёл курс довузовской подготовки по правоведению, где получил основы уголовного и процессуального права.
К концу школы он почти не отличался внешне от остальных — чуть более хмурый, чуть более сухой в речи, но уже тогда отличался профессиональной собранностью, которая больше напоминала взрослого следователя, чем выпускника средней школы. На выпускном он был один — не танцевал, не пил, просто тихо ушёл после церемонии награждения. Через месяц после этого он подал документы в университет.
К 18 годам его цель была уже чётко сформулирована: он хотел работать в федеральных структурах, но не как полевой агент с оружием, а как аналитик, как "человек в тени", который собирает картину из разрозненных данных. Он хотел разоблачать, раскрывать, разбирать — и не ради справедливости, а ради контроля и понимания.
Взрослая жизнь
Поступив в University of San Andreas, Los Santos (USALS) в 2006 году, Никита оказался в новой среде. Здесь, в отличие от школы, было больше людей, похожих на него — замкнутых, одержимых данными, структурой и анализом. Он выбрал направление «Информационная безопасность и уголовный цифровой анализ», а в качестве факультативов брал курсы по уголовному праву, статистике преступлений, поведенческой аналитике и логике построения оперативных моделей.
Уже на первом курсе стало ясно: Никита — не просто прилежный студент, а системный рационалист. Он мог тратить недели на разбор судебных кейсов, находя логические нестыковки, которые пропустили даже преподаватели. Не потому что хотел блистать, а потому что не мог допустить “дыры в структуре”. Он всё больше смотрел на мир как на механизм, где каждая ошибка — это уязвимость, а каждая уязвимость — точка воздействия.
Во время второго курса он стал стажёром в LSPD (Los Santos Police Department), в подразделении цифровой аналитики. Стажировка была частью университетской программы, и Никита получил её по конкурсу. Он не работал на улицах — сидел за мониторами, изучал трафик подозреваемых, просматривал записи с камер, систематизировал цифровые доказательства. Впервые он увидел, как улики могут быть скрыты, подменены или "неудобно интерпретированы". И впервые начал сомневаться в "чистоте" системы. Эти сомнения он пока держал при себе.
На третьем курсе он стал ассистентом преподавателя по курсу “Цифровая криминология”, помогая разрабатывать симуляционные кейсы. Один из его кейсов даже использовался позже в подготовке студентов спецотделов. Параллельно он начал активно интересоваться работой FIB (Federal Investigated Bureau). Читал доступные отчёты, отслеживал, какие кадры требуются, какие специализации приоритетны. Именно тогда он поставил себе новую цель — попасть не просто в государственную структуру, а в Федеральную службу, где реальные дела решаются за закрытыми дверями.
В 22 года Никита окончил университет с отличием, защитив диплом на тему «Анализ цифровых следов в условиях скрытого вмешательства». Его работа вызвала интерес у преподавательской комиссии — она предлагала не просто теорию, а конкретные способы выявления фальсификаций в материалах следствия, особенно при использовании VPN, TOR и “анонимизаторов” трафика.
Сразу после выпуска он подал заявление в Полицейскую академию штата Сан-Андреас, так как попасть напрямую в FIB без полевого опыта было практически невозможно. Он понимал, что это — формальность, “этап обязательной физики и показухи”, как он сам выражался. Несмотря на это, Никита прошёл академию достойно. Сдавал нормативы без рекордов, но с точностью. Был хорош в теории, особенно в криминальном праве, операционной тактике и этике. Физическую подготовку тянул благодаря системной работе, а не врождённой силе. По окончании академии получил рекомендацию для дальнейшей службы.
С 24 до 27 лет Никита служил в отделе криминалистической аналитики LSPD, где занимался внутренними расследованиями и цифровыми кейсами. Работа была рутинной: слежка за подозреваемыми, анализ телефонных соединений, дешифровка украденных баз. Он быстро заработал репутацию “неприятного, но точного” аналитика. Коллеги недолюбливали его за холодность и закрытость, но признавали его эффективность. Он не болтал, не заводил романов, не дружил. Только работал.
Но именно в этот период началась его внутренняя трансформация.
Один из кейсов, в котором он участвовал — дело об утечке информации изнутри департамента — закончился тем, что виновный ушёл от ответственности по формальной ошибке в ордере. Никита был в ярости. Не кричал, не спорил — просто молча начал вести параллельное расследование на свой страх и риск. Через месяц он передал материалы анонимно в прессу. Скандал вызвал чистку в департаменте. Никита понял: закон не всегда работает. Но система — это тоже оружие. И ею можно управлять.
В 28 лет он подал заявление в FIB. Прошёл три стадии отбора: психологическое тестирование, проверка на допуск к секретной информации, собеседование с куратором отдела внутренней аналитики. Его профиль идеально подходил: аналитик, с опытом, без лишних привязок и внешних рисков. Через два месяца ему присвоили звание Специального агента 1 класса, и он был распределён в подразделение цифровой разведки, где проработал 3 года.
С 28 до 31 лет он занимался наиболее сложными случаями — от внутренних утечек до операций по наблюдению за потенциальными террористическими группами. Он участвовал в 12 операциях, из которых 4 были засекречены. В одной из них — операция “Thin Wire” — он играл ключевую роль: обнаружил скомпрометированного сотрудника ФБР через сопоставление микропаттернов запросов в базу данных. Подозреваемый был задержан, но позже умер при странных обстоятельствах. Никита не задавал вопросов. И не удивился.
В 31 год он был повышен до Специального агента 2 класса. Его допустили к закрытым оперативным базам. Тогда он уже полностью перестал верить в "верховенство закона" как единственный механизм контроля. Он начал формировать собственные оперативные досье, не всегда в рамках приказа. Использовал внутренние инструменты анализа для отслеживания улик, которые официально не расследовались.
С 32 до 33 лет он начал сотрудничать с офицерами других отделов — в обход руководства. Налаживал “тихие каналы” обмена данными, где результат был важнее процедуры. Его несколько раз вызывали на беседы за “самодеятельность”, но каждый раз оказывалось, что его методы приводили к раскрытию дел, которые уже собирались закрывать. Руководство не одобряло, но терпело. Он стал опасным, но полезным винтиком.
Наше время
К 34 годам Nikita Delamain окончательно превратился в одну из самых замкнутых и, по мнению многих внутри FIB, наименее предсказуемых фигур в отделе цифровой оперативной разведки. Снаружи он выглядел почти таким же, как и 10 лет назад — аккуратный, носит костюм, не выделяется, не ведёт публичную жизнь. Он не женат, не состоит в отношениях, не заводит друзей, почти не пользуется личным телефоном. Изредка выходит в один и тот же бар в Дель-Перро, где заказывает кофе, садится к стене и просто наблюдает. У него нет аккаунтов в соцсетях, он не участвует в корпоративных мероприятиях, не рассказывает о себе. И даже коллеги, которые работают с ним в одном подразделении, до сих пор называют его по фамилии.
После повышения до Спец. Агента 2 класса, Никита стал курировать внутренние оперативные сценарии — он отвечал за анализ утечек, цифровое сопровождение дел, связанных с политически или экономически чувствительной информацией. Его задача заключалась в выявлении несовпадений в потоках данных, а также в определении, какие сотрудники или внешние лица могли повлиять на ход дела без явного вмешательства. Именно в этой роли он показал себя как оперативный "фильтр", которому доверяли сомнительные или слишком грязные истории.
В 35 лет произошёл один из ключевых моментов его нынешней жизни. В деле, касающемся утечки служебной информации в округе Рэдвуд, всплыло имя одного из его бывших стажёров. Руководство FIB требовало быстро закрыть дело — "не выносить сор из избы". Никита, вместо того чтобы подавить факты, стал собирать материалы — молча, системно, без санкций. Он нашёл доказательства, что утечка была не ошибкой, а частью внутренней операции самого бюро, которую пытались замести. Он сохранил улики. Но не передал их. Просто… оставил у себя. С этого момента он понял: иногда важнее не действовать, а просто знать.
С тех пор у Никиты появились "архивы наблюдения" — серия зашифрованных баз данных, к которым нет доступа ни у кого, кроме него. Он собирал информацию не только о подозреваемых, но и о своих коллегах, руководителях, внешних подрядчиках. Он никогда не шантажировал. Но теперь у него был невидимый рычаг влияния, который невозможно отследить. Он стал тихим игроком внутри большой машины.
В 36 лет он получил повышение до Спец. Агента 3 класса, став тем, кого называют "оперативным менеджером без команды". У него нет группы, он не руководит операциями в классическом смысле. Но его подключают к делам, которые «застряли». Он работает в одиночку или в паре с другим аналитиком. Его не интересует раскрытие преступлений ради галочки — он всегда ищет, кто и зачем вмешивается в процесс, кто манипулирует, кто строит схему. За последние два года он разоблачил три случая коррупции в подразделениях FIB и один — в окружной прокуратуре. Все три дела были закрыты “по внутренним причинам”. Он не возмущался. Он просто внёс новые имена в архив.
Одновременно Никита начал вести неформальные взаимодействия с агентами других федеральных структур — DEA, USMS, даже ATF. Эти контакты не являются официальными, но помогают получать информацию до того, как она станет “общей”. Через эти связи он иногда решает дела в обход основного командования. По слухам, один из его источников — бывший сотрудник NSA, ныне работающий частным консультантом. Никита никогда не подтверждал это, но и не опровергал.
Среди сотрудников FIB отношение к нему двойственное. Кто-то считает его опасным — из-за его методов и молчаливой независимости, другие — уважают, потому что он никогда не сдавал “своих”, если те действовали по совести, а не по приказу. Он один из немногих, кто может позволить себе спорить с начальством — не напрямую, а фактами. И никто не может уличить его в нарушении закона. Всё всегда — на грани, но по правилам.
В 37 лет он пережил внутреннюю проверку, инициированную новым начальником отдела. Его действия в деле «Орион» (связанном с нелегальными поставками оборудования в Тревор-Хиллс) поставили под сомнение его методы — он скрыл часть данных, чтобы довести свидетеля до признания. Проверка длилась 3 месяца. В результате — его не уволили, но лишили доступа к нескольким базам. Он не спорил. Просто перестал использовать бюрократию и стал активнее работать через “тихие каналы”.
Сейчас, в 38 лет, Nikita Delamain находится в особой позиции: он неформально курирует так называемый “серый аналитический отдел” — группу аналитиков, чья задача — выявлять не преступников, а факторы, способные привести к хаосу или неуправляемости в системе правопорядка. Он часто получает дела, связанные не с отдельными личностями, а с организациями, схемами, потоками информации. Он не борется с преступниками, он управляет точками давления. Если кто-то слишком быстро разбогател, если появилось давление на местного шерифа, если на аукционе неожиданно выигрывает определённая компания — Никита уже в курсе. Он просто не всегда вмешивается. Только если нужно.
Его называют "Тихий Администратор". Он не контролирует структуру напрямую, но может остановить любую операцию, если сочтёт, что она приведёт к разрушению баланса. Он не герой. Но и не предатель. Он — сторож у границы между порядком и хаосом.
Психологически он всё больше погружается в роль наблюдателя. Он почти не испытывает эмоций в работе. Иногда записывает в блокнот короткие фразы: “Не доверяй имени”, “Смотри по паттерну, не по профилю”, “Истина — это пересечение версий”. Эти заметки потом исчезают.
Он всё ещё живёт один. Квартира в Мишн-Роу. Кофе. Радио. Камеры наблюдения. Архивы. И постоянное ожидание, что однажды система обернётся против него.
Перк 1: Берёт взятки
Ситуация 1:
После задержания молодого бизнесмена, уличённого в регулярной переправке запрещённых имплантов с территории Сэнди-Шорс, Никита провёл стандартный допрос и изъял цифровые носители. Однако, изучив переписку, он понял, что клиент связан с высокопоставленным городским чиновником. В тот же вечер бизнесмен вызвался на разговор без адвоката и намекнул, что “задержание можно забыть, если правильно разойтись”. Никита приглушил камеру, сделал вид, что обронил ручку под стол, и, переглянувшись с задержанным, выдвинул сумму. Деньги были переданы прямо в зале допросов — с рук в руки, без следов. Дело отправилось в архив как “недостаточно доказательств”.
Ситуация 2:
В ходе оперативной проверки склада на юге Порт-Лос-Сантоса, Nikita обнаружил около десятка ящиков нелегального оружия, но при задержании владелец склада заявил, что всё это “для личной коллекции”. После составления предварительного протокола Никита дождался, когда патруль уехал, выключил рацию и предложил сделку: он “забудет” про всё найденное, если получит за молчание процент от следующей партии. Мужчина перевёл крупную сумму прямо с телефона, стоящего на другом имени, и через 15 минут Nikita вышел со склада с пустыми руками. В отчёте фигурировало: “объект покинул зону до прибытия группы зачистки”.
Перк 2: Может распоряжаться нелегальным конфискатом в личных целях
Ситуация 1:
Во время задержания участника неформального байкерского клуба, Nikita изъял кастомный пистолет с гравировкой, редкий на чёрном рынке. Официально оружие было зарегистрировано как утерянное в базе, и в протокол оно не попало — Nikita положил его в непронумерованный рюкзак, предварительно отключив все записи на нагрудной камере. Спустя несколько дней он встретился с местным подпольным оружейником, где обменял пистолет на комплект прослушивающих устройств и пару глушителей. Сделка была проведена на нейтральной территории, в зоне без камер. Nikita оставил себе одну из прослушек для дальнейшей работы по внутреннему расследованию, не оставив за собой ни одного следа.
Ситуация 2:
После рейда на квартиру, принадлежавшую человеку из картеля, Nikita вместе с напарником обнаружил большое количество наркотиков и редких реанимнаборов. Пока напарник составлял опись изъятий, Nikita подменил одну коробку пустой, а оригинальную, с неучтёнными препаратами, спрятал в багажнике арендованного автомобиля без регистрации. Через два дня он тайно встретился с членом одной из криминальных группировок и предложил товар за двойную цену, обосновав это тем, что “всё прямо из архивов FIB, с внутренней маркировкой”. Сделка прошла быстро, покупатель был доволен. Nikita вернулся к обычной службе, а в отчёте фигурировали только "две коробки наркотических веществ" вместо трёх.
Перк 3: Имеет связь с криминальным миром
Ситуация 1:
В одной из ночных смен Никита получил информацию от своего давнего информатора — мелкого преступника, который знал о планах крупного наркокартеля. Вместо того чтобы сразу арестовывать подозреваемых, Никита договорился с лидерами картеля о временном перемирии, чтобы избежать масштабной перестрелки и сохранить стабильность в районе. Он тщательно скрывал эту связь от коллег, понимая, что официально подобные договорённости могли привести к серьёзным санкциям, но считал, что такой компромисс выгоден для всех сторон. Благодаря этой стратегии удалось избежать кровопролития и снизить уровень преступности в краткосрочной перспективе.
Ситуация 2:
Однажды Никита получил сведения о планах рейда на местное подпольное казино, контролируемое криминальной группировкой. Вместо прямого вмешательства он связался с главарём банды через своего информатора и предложил отсрочить операцию, чтобы дать время на "решение вопросов" в администрации. В обмен на это он получил эксклюзивный доступ к внутренним сведениям и возможность направлять работу полиции так, чтобы никто из близких ему людей не пострадал. Этот контакт помогал Никите поддерживать баланс между служебным долгом и выживанием в сложной системе взаимоотношений.
Перк 4: Изъятие оружия и запрещённых веществ
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в наркоторговле Никита обнаружил у него пистолет и несколько пакетов с запрещёнными веществами. Вместо того чтобы просто зафиксировать находку и отправить её на хранение в полицейский склад, он лично вскрыл zip-пакеты в уединённом помещении, тщательно изучив содержимое. Это дало ему возможность понять, откуда поступает товар и кто является поставщиком. Благодаря этой информации он организовал тайные встречи с информаторами, что помогло значительно сузить круг подозреваемых и вывести на лидеров крупной наркосети. При этом Никита всегда строго следил за тем, чтобы улики не исчезли и не повредились, тщательно фиксируя всё в отчётах.
Ситуация 2:
В другой раз, расследуя дело о вооружённых ограблениях, Никита задержал группу подозреваемых с большим арсеналом нелегального оружия. В отличие от стандартной процедуры, он самостоятельно упаковал изъятое оружие в zip-пакеты и лично контролировал их сохранность до передачи в отдел улик. При вскрытии одного из пакетов Никита обнаружил на оружии уникальные гравировки, которые позволили связать группу с другим громким преступлением. Эта находка стала ключом к раскрытию целой серии преступлений, за что Никита получил благодарность от руководства. Однако сам факт такого вмешательства в процесс изъятия вызвал неоднозначную реакцию среди коллег, подозревающих его в использовании изъятий для собственных целей.
Перк 5: Допрос с пристрастием
Ситуация 1:
Во время расследования дела о коррупции в муниципалитете Никита участвовал в допросе главного подозреваемого вместе с напарником. Понимая, что стандартные методы не дают результата, они применили более жёсткие психологические приёмы — длительные паузы, давление молчанием и манипуляции информацией, чтобы вызвать внутренний конфликт у подозреваемого. Несмотря на жёсткость методов, они строго придерживались правил сервера и не переходили грани. Результатом стал неожиданный прорыв: обвиняемый выдал важные данные о сообщниках, что значительно продвинуло расследование.
Ситуация 2:
В другом случае Никита вместе с коллегой допросил подозреваемого в ограблении, который упорно молчал. Они использовали методику «перекрёстного допроса», задавая вопросы с разных сторон и создавая атмосферу психологического давления. При этом они учитывали слабости подозреваемого и умело направляли разговор, вызывая сомнения и проблески правды. После нескольких часов интенсивного допроса мужчина начал путаться в показаниях, что позволило выстроить убедительную версию преступления. Все действия были согласованы с правилами, что обеспечило законность полученной информации.
Перк 6: Унизительные пытки
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в уличной драке Никита и его напарник применили ряд унизительных приёмов, чтобы сломить сопротивление. Они заставили мужчину ходить гуськом и выполнять ряд смешных команд, сопровождая это резкими, но не выходящими за рамки общения репликами. Несмотря на внешний вид «издевательств», эти методы эффективно показали силу и контроль полиции, заставляя задержанного понять бесперспективность сопротивления. Такой приём помог получить от него важные признания без применения насилия.
Ситуация 2:
В ходе расследования дела о незаконной торговле Никита с коллегой устроили психологический прессинг на одного из подозреваемых — заставили его по приказу повторять оскорбления в адрес конкурирующей группировки, а также применили пощёчины для усиления эффекта. Это выглядело жёстко, но не переходило границы позволенного. Так они добились нужного результата: подозреваемый начал сотрудничать, давая ценные сведения. После этого случая Никита не раз использовал подобные методы в работе, считая их эффективным инструментом.
Перк 7: Поломка и срыв нагрудной камеры
Ситуация 1:
Во время задержания подозреваемого в крупной краже, Никита заметил, что на месте событий находятся свидетели, а также установлены камеры наблюдения, которые могли зафиксировать момент подкидывания доказательств. Чтобы избежать неприятных последствий, он аккуратно и незаметно сорвал с задержанного нагрудную камеру, предварительно отыграв отключение записи. Это позволило скрыть факт того, что некоторые улики были помещены в карман подозреваемого позже. После операции Никита уничтожил повреждённую камеру, не оставив следов своей причастности. Благодаря этому расследование прошло гладко, а доказательства остались под контролем.
Ситуация 2:
В другом случае Никита вместе с напарником вели слежку за группой наркоторговцев. Во время задержания одного из членов банды подозреваемый начал сопротивляться и попытался снять камеру с себя, чтобы уничтожить запись компрометирующих доказательств. Чтобы не допустить утечки информации, Никита применил физическую силу и быстро сорвал камеру, разбив её об бетонный бордюр. Затем он инсценировал инцидент как попытку сопротивления и уничтожения улик со стороны задержанного. Это действие помогло сохранить целостность дела и предотвратило компрометацию следствия.
Итоги:
Берет взятки.
Может распоряжаться нелегальным конфискатом в личных целях.
Имеет связь с криминальным миром.
Изъятие оружия и запрещённых веществ
Допрос с пристрастием
Унизительные пытки
Поломка и срыв нагрудной камеры
discord: difss
Последнее редактирование:
