Имя фамилия: Konstantin Prekrashev
Пол: Мужской
Дата рождения: 19.09.1970
Внешние признаки:
Национальность: Русский
Рост: 181 см
Вес: 85кг
Цвет глаз: Зеленые
Раса: Европеоидная
Место рождения: Россия, Челябинск
Телосложение: Легкая степень ожирения
Дефекты кожи: Отсутствуют
Тату: нет
Образование: Среднее
Дополнительные курсы- хорошее владение огнестрельным оружием, сомелье s класса
Психологический портрет: радушен, добрый, пунктуальный, но может быть строг.
Великие цитаты: С трезвым — не договариваемся. Либо пьёшь, либо уходишь.
Детство:
Имя его — Konstantin. Родился в городе, где асфальт плавится под солнцем, а зимой люди греются не надеждой, а дешёвым «Жигулёвским» челябинского разлива.
В школе Константин был как чёрная метка — все обходили его стороной, не решаясь приблизиться ближе. Он не был глупым, просто не хотел играть по правилам, которые ему навязывали. Его взгляд был холоден и непроницаем, словно он уже видел больше, чем любой взрослый, а улыбка — это редкий гость, который исчезал вместе с первым же ударом судьбы.
Одноклассники сторонились его не из страха, а из-за того, что рядом с Константином не выжить, если не умеешь держать удар — и не только физический. Он не умел просить о помощи, не знал слова «прощение» и считал слабость предательством. Поэтому вокруг него не было друзей — были лишь тени и враги.
Всё вышло из-под контроля, когда один из учителей решил «воспитать» его по-своему — толкнул на виду у всех, унизил и сказал слова, которые никогда не забудутся. В ответ Константин ударил его, первым и с такой силой, что преподаватель упал, не в силах прийти в себя.
Директор, узнав о случившемся, вызвал его в кабинет. Вместо разговоров Константин устроил настоящую расправу — кулаки разбивали мебель, стены дрожали от гнева. Он не думал о последствиях, просто вымещал накопившуюся боль и ненависть, которую никто не видел.
После этого его выгнали из школы, не надеясь, что кто-то сможет справиться с этим бескомпромиссным, жестоким ребёнком. Так закончился последний оплот детства — и началась настоящая жизнь на улицах, где за каждый удар платили кровью, а слабость была роскошью, недоступной для выживших.
Мать — женщина с глазами холодными, как сталь, и кулаками, которые не знали жалости. Она била его не из злобы, а из привычки, из горечи жизни, выплескивая на сына всю ту боль, что копилась в ней годами. Константин быстро научился глотать слёзы и прятать синяки под одеждой, потому что в этом мире слабость каралась сильнее, чем удары.
Отец был тенью, призраком, который редко появлялся дома, и вряд ли кто-то видел его добрым. Но однажды всё вышло из-под контроля: защищая своих друзей из местной банды, Константин сжал кулаки так сильно, что сломал не только им ребро, но и свою судьбу. Отец умер той ночью — и вместе с ним ушла последняя капля детской невинности.
Konstantin начал пропадать на улице. Вокруг него собралась такая же шушера — ребята с душой, измученные дымом Kent и горечью разбитых бутылок. Вломились однажды на пивзавод, стащили не просто ящики, а секретный рецепт — первую крупицу легенды, что вскоре обернулась опасной игрой. Так закончился последний оплот детства — и началась настоящая жизнь на улицах, где за каждый удар платили кровью, а слабость была роскошью, недоступной для выживших.
Юность:
В 16 родственники попытались выдернуть его из этого болота, увезли в Штаты, думая, что рехаб отмоет прошлое. Не тут-то было. Город переменился, но сам Константин — нет. Вместо школьных тетрадей в руках осели чужие деньги, вместо друзей — верные соратники, готовые пойти за ним хоть на дно.
Алкоголь, наркотики? Он не делал ставку на кайф. Его адреналин был в улицах, риске и холодной логике — там, где ошибки стоят дороже жизни. Так и рос человек, который не искал оправданий, не каялся и не оглядывался. Рос лидер, для которого закон — лишь слово на бумаге, а улицы Лос-Сантоса — родной дом и поле боя.
Друзья появлялись не от дружбы, а от необходимости. Konstantin собирал вокруг себя таких же, кто был готов идти до конца, но знали: одна ошибка — и ты станешь добычей. Он не просто вселял страх — он заставлял уважать себя, потому что жестокость без причины была слабостью. Его друзья знали, что за этим взглядом скрывается железная воля и холодный расчёт.
Но предательство — это то, что Константин не прощал. Когда один из его ближайших людей начал сливаться с врагами, он устроил публичный суд. На глазах у всего Вайнвуда предателя поволокли на центр района. Там, в глухом переулке, Константин безжалостно разбил голову битой, так чтобы каждый звук и каждый удар запечатлелись в памяти свидетелей.— так, чтобы не осталось сомнений, кто здесь хозяин.
Этот акт стал легендой: жестокий и беспощадный, он показал, что предательство карается кровью и публичным позором. И именно после этого момента никто из его окружения не решался смотреть ему в глаза иначе, как с уважением — и с отчётливым страхом.
Это было предупреждение для всех — предательство карается смертью, и Константин — судья без пощады. Его жестокость стала легендой, но за ней скрывалась холодная логика — страх и уважение были его валютой в мире, где слабые не выживали.
Konstantin создавал союзников, выбирая не по чувствам, а по способностям выживать и убивать. Он знал, что в этом городе только самые жестокие и расчётливые правят балом, и он был готов стать именно таким.
Мать, измученная и озлобленная, увидела в этом повод вернуть контроль. Она решила — сын должен уехать обратно в Россию, туда, где всё началось, и где его ещё можно спасти.
Ее ночь проходила с звонками, с угрозами, с мольбами — забрать мальчика из этого мрака и вернуть в чистый, хоть и холодный дом. Но Konstantin знал, что это — ловушка, что там ему не светит никакой пощады.
Он отверг все её попытки, как удар ножом в спину. И когда мать сделала последний шаг — попыталась нанять людей, чтобы силой увезти его, Константин ответил тем же языком.
Он нанял киллеров — холодных и бесшумных, которые не оставили шансов тем, кто решил встать у него на пути. Это была война без жалости, где ставки были жизнью, а проигравших не было.
С тех пор мать исчезла из его жизни, словно призрак, от которого нельзя избавиться, но и к которому не хочется возвращаться. Этот разрыв стал последним рубежом между детством и тьмой, которая поселилась в сердце Konstantin.
Взрослая жизнь:
Восемнадцать лет — время платить по счетам. Он достал забытый рецепт, начал варить пиво в ржавом в заброшенном гараже на задворках Вайнвуда, и продавал как «экзотический деликатес» — напиток для тех, кто ищет вкус не ради вкуса, а ради ощущения опасности и мрачной романтики. Поговаривают, в каждой бутылке этого пива плескалась история уличных войн и незакрытых гештальтов. Люди тянулись не к пиву — к легенде, которую продавал Konstantin. А за легендой тянулся шлейф шёпотов, взглядов из-под лобья и опасности, что окутывала всё, к чему он прикасался.
Товар пошёл нарасхват. А вместе с ним пришли и деньги, и враги. Но Константин всегда знал одно: если не боишься смотреть в тёмные углы улиц, улица начнёт бояться тебя.
Говорят, в Лос-Сантосе было трое, кто посмел бросить вызов Konstantin.
Первым был Тони "Чистильщик" Мадрано – держал сеть баров и пытался торговать своим самогоном, подмешивая экстази для "элиты". В один день он просто исчез. Его машину нашли под обрывом, а тело так и не нашли. Говорят, Тони лежит теперь в бетоне старого пивного завода – там, где цемент смешали с пивной гущей, чтобы никто не почувствовал запаха смерти.
Вторым был Джереми "Белый Джерри" Холл – варил светлое пиво и хотел перетащить пару поставщиков Konstantin на свою сторону. В последний раз его видели ночью, выходящим из подпольного клуба. Наутро нашли только пустую куртку и телефон с несостоявшимся звонком. Люди шепчут, что Джерри до сих пор где-то жив, но его держат подвалом в одном из подпольных складов Zhiguli – только чтобы иногда показывать новичкам, что бывает с предателями.
Третьим был Микки "Шнырь" Чен – мелкий дилер, что решил продавать пиво Konstantin под своей маркой, срезав цену. Его нашли мёртвым в переулке, лицо изуродовано так, что мать не узнала бы. На лбу ножом вырезано одно слово: «Забродил».
После этого улица замолчала. Konstantin не угрожал – он действовал. И этого оказалось достаточно.
Создание Zhiguli:
Бизнес рос, но Константину было мало жизни чуть выше среднего звена. Тогда и родилась идея — чёрная, как подвал старого завода. С парой опустившихся алкашей, которых судьба швырнула ему из того самого рехаба, он начал варить новую партию.
На первый взгляд то же самое пиво, но в нём скрывался секретный ингредиент — щепотка спайса, едва заметный привкус, который цеплял мозг мёртвой хваткой. Напиток для тех, кто считал себя выше улицы, но в итоге сам ползал по ней в поисках следующей закладки.
Говорят, даже городская элита, привыкшая к дорогому виски и кокс-экскурсиям, не устояла. Их затянуло в эту тёмную игру: когда в руках дрожит дешёвая бутылка из гаража, а глаза бегают по подворотням в поисках новой дозы. Люди любят легенды, но по-настоящему их держат на крючке только страх и зависимость.
Его подполье — это катакомбы старого пивзавода, где стены покрыты грибком, а пол липкий от разлитого пойла.
Старые перегонные кубы забрызганы бурой плесенью и чем-то похожим на засохшую кровь. На полу валяются окурки Kent и стеклянные ампулы с чем-то мутным.
Подвал разделён на зоны: варка, сушка спайса, расфасовка и «лаборатория», где ведутся новые эксперименты. Там свет тусклый, а воздух пропитан таким ядом, что глаза слезятся даже у старых подельников.
Поставки идут через сеть подставных фирм: днём везут стиральный порошок и мороженую рыбу, а ночью — ящики с бутылками, внутри которых вместо даты розлива царапины на стекле: код, известный только своим.
У Konstantin на крючке мелкие чиновники, что закрывают глаза на фуры без документов. Говорят, он даже платит паре полицейских, чтобы они делали вид, будто борются с ним — лишь бы убрать конкурентов.
В подвалах Zhiguli люди пропадают. Кто-то засыпает после пробы новой партии и уже не просыпается, кто-то идёт «вынести мусор» и больше не возвращается. Но об этом не спрашивают: подвал не терпит лишних слов.
Настоящее время:
Говорят, в одном из подпольных штабов группировки Zhiguli он колдует над новыми адскими смесями: спиртное, пропитанное ядом улиц, перемешанное с порошками, которые ломают даже самых стойких. За ржавыми дверями, где пахнет плесенью, прогорклым пивом и страхом, Konstnatin вымеряет дозы не ради вкуса — ради власти.
В этих бетонных катакомбах вместо рецептов — тетради, исписанные формулами, от которых шарахаются даже свои. Те, кто пробовал его новые «эксперименты», уже не возвращаются прежними: глаза стеклянные, руки дрожат, а разум остаётся там, в темноте между ржавыми баками и самодельными перегонными кубами.
И всё это под грифом слухов, полушёпотом на задворках Вайнвуда. Легенды расходятся быстро, но правда ещё страшнее: Константин не просто торгует дурью — он её изобретает. И улица чувствует это нутром: где-то в тени, рядом с крысами и ржавчиной, варится зло посильнее любого оружия.
Говорят, он никогда не спит. По ночам Konstantin бродит по складам и подвалам, шепчет ржавым бакам свои секреты.
Иногда его слышат, как он разговаривает сам с собой — или с кем-то, кого видит только он.
Шепчут, что во время комы он видел не просто кошмары, а заключил сделку с чем-то, от чего отводят взгляд даже самые закалённые головорезы. С тех пор в его глазах появился холод, от которого немеют руки.
Говорят, что у него нет отпечатков пальцев – будто кожа обгорела или растворилась в ядовитых парах пивоварни.
Поговаривают, что Konstantin однажды собственноручно перерезал горло предателю и смотрел, как кровь стекает в бак с брагой, а партию всё равно разлил – и никто не осмелился отказаться от поставки.
Ещё ходит легенда, что в каждом ящике его пива прячется маленькая смерть – достаточно, чтобы сломать даже самого стойкого.
И что он никогда не пьёт своё пиво сам, только нюхает пар над бочкой, как алхимик над адской смесью.
Заключение:
Константин не просто лидер. Он — легенда улиц, чья тень простирается там, где свет не добирается. Его имя — шёпот в темноте, холодный взгляд из-под капюшона и обещание боли для тех, кто осмелится встать на его пути. Где живёт Константин — никто не знает. Его штаб — это тёмные подземелья и забытые бетонные катакомбы группировки Zhiguli.
Те, кто знал его ребёнком, помнят только запах жжёного сахара и разбитых бутылок в подъезде. Те, кто встречает его взгляд сейчас, видят пустоту, в которой горит только одна искра: желание видеть мир в огне.
Он торгует не пивом и не спайсом – он торгует страхом и властью. Его имя не кричат — его шепчут, как проклятие.
Конкуренты исчезают, друзья предают, но улица всё равно тянется к нему, как к огню, который может и согреть, и сжечь дотла.
И если ты встретишь его взгляд — знай: ты столкнулся с человеком, который не боится падения в бездну, потому что сам стал её хозяином.
Он не верит в деньги и не верит в Бога. Его вера – это яд, который он сам варит, и улицы, что лежат у его ног.
В подвалах Zhiguli говорят, что он мечтает о том дне, когда город взовьётся чёрным дымом и люди будут ползти по асфальту в поисках последней бутылки, а в его глазах останется только холодная радость.
Konstantin не просто варит адское пойло.
Он стал его частью. И теперь сам — это ходячий рецепт зла, заквашенного на боли и страхе.
Ситуация 1:
Konstantin, как обычно, варил своё адское пойло. Но в тот раз рука дрогнула, и в ржавый бак он сыпанул слишком много «специй» — смертоносной дряни, что цепляет мозг так, что оторваться невозможно. Когда смесь забулькала и загустела, Константин решил сам испробовать своё творение. Первый глоток обжёг горло, оставив во рту привкус пепла и железа… а дальше всё погасло. Грохот пустых бутылок, шум старого вентилятора и шёпот улицы утонули во мраке. го нашли валяющимся на холодном бетонном полу, глаза стеклянные, дыхание сбившееся, кожа липкая от пота и страха. Врачи, привыкшие к ночным вызовам в самые грязные норы города, приехали без лишних вопросов. Диагноз звучал как приговор: «атрофирование нервной системы на 30%». Неделю Константин провалялся в коме, где бродил по коридорам собственного сознания, с потолков которых свисали ржавые цепи, а из темноты выглядывали старые грехи. Когда глаза его, наконец, открылись, работники подполья, шёпотом, с опущенными взглядами, рассказали ему то, что медики не решились сказать прямо: «спайсоворот». Болезнь, не знающая пощады, не лечится, не уходит, не забывает. Её можно лишь удерживать на цепи… дымом дешёвой марихуаны. Так, в вонючем подвале, пропитанном запахом страха и безысходности, родился новый демон: человек, связанный с улицей не только кровью и легендой, но и собственной болезнью, от которой нельзя сбежать.
Итоги:
Konstnatin стал лидером
Konstnatin может носить на руках до 10гр. марихуаны.
Konstnatin может употреблять марихуану в общественных местах.
Пол: Мужской
Дата рождения: 19.09.1970
Внешние признаки:
Национальность: Русский
Рост: 181 см
Вес: 85кг
Цвет глаз: Зеленые
Раса: Европеоидная
Место рождения: Россия, Челябинск
Телосложение: Легкая степень ожирения
Дефекты кожи: Отсутствуют
Тату: нет
Образование: Среднее
Дополнительные курсы- хорошее владение огнестрельным оружием, сомелье s класса
Психологический портрет: радушен, добрый, пунктуальный, но может быть строг.
Великие цитаты: С трезвым — не договариваемся. Либо пьёшь, либо уходишь.
Детство:
Имя его — Konstantin. Родился в городе, где асфальт плавится под солнцем, а зимой люди греются не надеждой, а дешёвым «Жигулёвским» челябинского разлива.
В школе Константин был как чёрная метка — все обходили его стороной, не решаясь приблизиться ближе. Он не был глупым, просто не хотел играть по правилам, которые ему навязывали. Его взгляд был холоден и непроницаем, словно он уже видел больше, чем любой взрослый, а улыбка — это редкий гость, который исчезал вместе с первым же ударом судьбы.
Одноклассники сторонились его не из страха, а из-за того, что рядом с Константином не выжить, если не умеешь держать удар — и не только физический. Он не умел просить о помощи, не знал слова «прощение» и считал слабость предательством. Поэтому вокруг него не было друзей — были лишь тени и враги.
Всё вышло из-под контроля, когда один из учителей решил «воспитать» его по-своему — толкнул на виду у всех, унизил и сказал слова, которые никогда не забудутся. В ответ Константин ударил его, первым и с такой силой, что преподаватель упал, не в силах прийти в себя.
Директор, узнав о случившемся, вызвал его в кабинет. Вместо разговоров Константин устроил настоящую расправу — кулаки разбивали мебель, стены дрожали от гнева. Он не думал о последствиях, просто вымещал накопившуюся боль и ненависть, которую никто не видел.
После этого его выгнали из школы, не надеясь, что кто-то сможет справиться с этим бескомпромиссным, жестоким ребёнком. Так закончился последний оплот детства — и началась настоящая жизнь на улицах, где за каждый удар платили кровью, а слабость была роскошью, недоступной для выживших.
Мать — женщина с глазами холодными, как сталь, и кулаками, которые не знали жалости. Она била его не из злобы, а из привычки, из горечи жизни, выплескивая на сына всю ту боль, что копилась в ней годами. Константин быстро научился глотать слёзы и прятать синяки под одеждой, потому что в этом мире слабость каралась сильнее, чем удары.
Отец был тенью, призраком, который редко появлялся дома, и вряд ли кто-то видел его добрым. Но однажды всё вышло из-под контроля: защищая своих друзей из местной банды, Константин сжал кулаки так сильно, что сломал не только им ребро, но и свою судьбу. Отец умер той ночью — и вместе с ним ушла последняя капля детской невинности.
Konstantin начал пропадать на улице. Вокруг него собралась такая же шушера — ребята с душой, измученные дымом Kent и горечью разбитых бутылок. Вломились однажды на пивзавод, стащили не просто ящики, а секретный рецепт — первую крупицу легенды, что вскоре обернулась опасной игрой. Так закончился последний оплот детства — и началась настоящая жизнь на улицах, где за каждый удар платили кровью, а слабость была роскошью, недоступной для выживших.
Юность:
В 16 родственники попытались выдернуть его из этого болота, увезли в Штаты, думая, что рехаб отмоет прошлое. Не тут-то было. Город переменился, но сам Константин — нет. Вместо школьных тетрадей в руках осели чужие деньги, вместо друзей — верные соратники, готовые пойти за ним хоть на дно.
Алкоголь, наркотики? Он не делал ставку на кайф. Его адреналин был в улицах, риске и холодной логике — там, где ошибки стоят дороже жизни. Так и рос человек, который не искал оправданий, не каялся и не оглядывался. Рос лидер, для которого закон — лишь слово на бумаге, а улицы Лос-Сантоса — родной дом и поле боя.
Друзья появлялись не от дружбы, а от необходимости. Konstantin собирал вокруг себя таких же, кто был готов идти до конца, но знали: одна ошибка — и ты станешь добычей. Он не просто вселял страх — он заставлял уважать себя, потому что жестокость без причины была слабостью. Его друзья знали, что за этим взглядом скрывается железная воля и холодный расчёт.
Но предательство — это то, что Константин не прощал. Когда один из его ближайших людей начал сливаться с врагами, он устроил публичный суд. На глазах у всего Вайнвуда предателя поволокли на центр района. Там, в глухом переулке, Константин безжалостно разбил голову битой, так чтобы каждый звук и каждый удар запечатлелись в памяти свидетелей.— так, чтобы не осталось сомнений, кто здесь хозяин.
Этот акт стал легендой: жестокий и беспощадный, он показал, что предательство карается кровью и публичным позором. И именно после этого момента никто из его окружения не решался смотреть ему в глаза иначе, как с уважением — и с отчётливым страхом.
Это было предупреждение для всех — предательство карается смертью, и Константин — судья без пощады. Его жестокость стала легендой, но за ней скрывалась холодная логика — страх и уважение были его валютой в мире, где слабые не выживали.
Konstantin создавал союзников, выбирая не по чувствам, а по способностям выживать и убивать. Он знал, что в этом городе только самые жестокие и расчётливые правят балом, и он был готов стать именно таким.
Мать, измученная и озлобленная, увидела в этом повод вернуть контроль. Она решила — сын должен уехать обратно в Россию, туда, где всё началось, и где его ещё можно спасти.
Ее ночь проходила с звонками, с угрозами, с мольбами — забрать мальчика из этого мрака и вернуть в чистый, хоть и холодный дом. Но Konstantin знал, что это — ловушка, что там ему не светит никакой пощады.
Он отверг все её попытки, как удар ножом в спину. И когда мать сделала последний шаг — попыталась нанять людей, чтобы силой увезти его, Константин ответил тем же языком.
Он нанял киллеров — холодных и бесшумных, которые не оставили шансов тем, кто решил встать у него на пути. Это была война без жалости, где ставки были жизнью, а проигравших не было.
С тех пор мать исчезла из его жизни, словно призрак, от которого нельзя избавиться, но и к которому не хочется возвращаться. Этот разрыв стал последним рубежом между детством и тьмой, которая поселилась в сердце Konstantin.
Взрослая жизнь:
Восемнадцать лет — время платить по счетам. Он достал забытый рецепт, начал варить пиво в ржавом в заброшенном гараже на задворках Вайнвуда, и продавал как «экзотический деликатес» — напиток для тех, кто ищет вкус не ради вкуса, а ради ощущения опасности и мрачной романтики. Поговаривают, в каждой бутылке этого пива плескалась история уличных войн и незакрытых гештальтов. Люди тянулись не к пиву — к легенде, которую продавал Konstantin. А за легендой тянулся шлейф шёпотов, взглядов из-под лобья и опасности, что окутывала всё, к чему он прикасался.
Товар пошёл нарасхват. А вместе с ним пришли и деньги, и враги. Но Константин всегда знал одно: если не боишься смотреть в тёмные углы улиц, улица начнёт бояться тебя.
Говорят, в Лос-Сантосе было трое, кто посмел бросить вызов Konstantin.
Первым был Тони "Чистильщик" Мадрано – держал сеть баров и пытался торговать своим самогоном, подмешивая экстази для "элиты". В один день он просто исчез. Его машину нашли под обрывом, а тело так и не нашли. Говорят, Тони лежит теперь в бетоне старого пивного завода – там, где цемент смешали с пивной гущей, чтобы никто не почувствовал запаха смерти.
Вторым был Джереми "Белый Джерри" Холл – варил светлое пиво и хотел перетащить пару поставщиков Konstantin на свою сторону. В последний раз его видели ночью, выходящим из подпольного клуба. Наутро нашли только пустую куртку и телефон с несостоявшимся звонком. Люди шепчут, что Джерри до сих пор где-то жив, но его держат подвалом в одном из подпольных складов Zhiguli – только чтобы иногда показывать новичкам, что бывает с предателями.
Третьим был Микки "Шнырь" Чен – мелкий дилер, что решил продавать пиво Konstantin под своей маркой, срезав цену. Его нашли мёртвым в переулке, лицо изуродовано так, что мать не узнала бы. На лбу ножом вырезано одно слово: «Забродил».
После этого улица замолчала. Konstantin не угрожал – он действовал. И этого оказалось достаточно.
Создание Zhiguli:
Бизнес рос, но Константину было мало жизни чуть выше среднего звена. Тогда и родилась идея — чёрная, как подвал старого завода. С парой опустившихся алкашей, которых судьба швырнула ему из того самого рехаба, он начал варить новую партию.
На первый взгляд то же самое пиво, но в нём скрывался секретный ингредиент — щепотка спайса, едва заметный привкус, который цеплял мозг мёртвой хваткой. Напиток для тех, кто считал себя выше улицы, но в итоге сам ползал по ней в поисках следующей закладки.
Говорят, даже городская элита, привыкшая к дорогому виски и кокс-экскурсиям, не устояла. Их затянуло в эту тёмную игру: когда в руках дрожит дешёвая бутылка из гаража, а глаза бегают по подворотням в поисках новой дозы. Люди любят легенды, но по-настоящему их держат на крючке только страх и зависимость.
Его подполье — это катакомбы старого пивзавода, где стены покрыты грибком, а пол липкий от разлитого пойла.
Старые перегонные кубы забрызганы бурой плесенью и чем-то похожим на засохшую кровь. На полу валяются окурки Kent и стеклянные ампулы с чем-то мутным.
Подвал разделён на зоны: варка, сушка спайса, расфасовка и «лаборатория», где ведутся новые эксперименты. Там свет тусклый, а воздух пропитан таким ядом, что глаза слезятся даже у старых подельников.
Поставки идут через сеть подставных фирм: днём везут стиральный порошок и мороженую рыбу, а ночью — ящики с бутылками, внутри которых вместо даты розлива царапины на стекле: код, известный только своим.
У Konstantin на крючке мелкие чиновники, что закрывают глаза на фуры без документов. Говорят, он даже платит паре полицейских, чтобы они делали вид, будто борются с ним — лишь бы убрать конкурентов.
В подвалах Zhiguli люди пропадают. Кто-то засыпает после пробы новой партии и уже не просыпается, кто-то идёт «вынести мусор» и больше не возвращается. Но об этом не спрашивают: подвал не терпит лишних слов.
Настоящее время:
Говорят, в одном из подпольных штабов группировки Zhiguli он колдует над новыми адскими смесями: спиртное, пропитанное ядом улиц, перемешанное с порошками, которые ломают даже самых стойких. За ржавыми дверями, где пахнет плесенью, прогорклым пивом и страхом, Konstnatin вымеряет дозы не ради вкуса — ради власти.
В этих бетонных катакомбах вместо рецептов — тетради, исписанные формулами, от которых шарахаются даже свои. Те, кто пробовал его новые «эксперименты», уже не возвращаются прежними: глаза стеклянные, руки дрожат, а разум остаётся там, в темноте между ржавыми баками и самодельными перегонными кубами.
И всё это под грифом слухов, полушёпотом на задворках Вайнвуда. Легенды расходятся быстро, но правда ещё страшнее: Константин не просто торгует дурью — он её изобретает. И улица чувствует это нутром: где-то в тени, рядом с крысами и ржавчиной, варится зло посильнее любого оружия.
Говорят, он никогда не спит. По ночам Konstantin бродит по складам и подвалам, шепчет ржавым бакам свои секреты.
Иногда его слышат, как он разговаривает сам с собой — или с кем-то, кого видит только он.
Шепчут, что во время комы он видел не просто кошмары, а заключил сделку с чем-то, от чего отводят взгляд даже самые закалённые головорезы. С тех пор в его глазах появился холод, от которого немеют руки.
Говорят, что у него нет отпечатков пальцев – будто кожа обгорела или растворилась в ядовитых парах пивоварни.
Поговаривают, что Konstantin однажды собственноручно перерезал горло предателю и смотрел, как кровь стекает в бак с брагой, а партию всё равно разлил – и никто не осмелился отказаться от поставки.
Ещё ходит легенда, что в каждом ящике его пива прячется маленькая смерть – достаточно, чтобы сломать даже самого стойкого.
И что он никогда не пьёт своё пиво сам, только нюхает пар над бочкой, как алхимик над адской смесью.
Заключение:
Константин не просто лидер. Он — легенда улиц, чья тень простирается там, где свет не добирается. Его имя — шёпот в темноте, холодный взгляд из-под капюшона и обещание боли для тех, кто осмелится встать на его пути. Где живёт Константин — никто не знает. Его штаб — это тёмные подземелья и забытые бетонные катакомбы группировки Zhiguli.
Те, кто знал его ребёнком, помнят только запах жжёного сахара и разбитых бутылок в подъезде. Те, кто встречает его взгляд сейчас, видят пустоту, в которой горит только одна искра: желание видеть мир в огне.
Он торгует не пивом и не спайсом – он торгует страхом и властью. Его имя не кричат — его шепчут, как проклятие.
Конкуренты исчезают, друзья предают, но улица всё равно тянется к нему, как к огню, который может и согреть, и сжечь дотла.
И если ты встретишь его взгляд — знай: ты столкнулся с человеком, который не боится падения в бездну, потому что сам стал её хозяином.
Он не верит в деньги и не верит в Бога. Его вера – это яд, который он сам варит, и улицы, что лежат у его ног.
В подвалах Zhiguli говорят, что он мечтает о том дне, когда город взовьётся чёрным дымом и люди будут ползти по асфальту в поисках последней бутылки, а в его глазах останется только холодная радость.
Konstantin не просто варит адское пойло.
Он стал его частью. И теперь сам — это ходячий рецепт зла, заквашенного на боли и страхе.
Ситуация 1:
Konstantin, как обычно, варил своё адское пойло. Но в тот раз рука дрогнула, и в ржавый бак он сыпанул слишком много «специй» — смертоносной дряни, что цепляет мозг так, что оторваться невозможно. Когда смесь забулькала и загустела, Константин решил сам испробовать своё творение. Первый глоток обжёг горло, оставив во рту привкус пепла и железа… а дальше всё погасло. Грохот пустых бутылок, шум старого вентилятора и шёпот улицы утонули во мраке. го нашли валяющимся на холодном бетонном полу, глаза стеклянные, дыхание сбившееся, кожа липкая от пота и страха. Врачи, привыкшие к ночным вызовам в самые грязные норы города, приехали без лишних вопросов. Диагноз звучал как приговор: «атрофирование нервной системы на 30%». Неделю Константин провалялся в коме, где бродил по коридорам собственного сознания, с потолков которых свисали ржавые цепи, а из темноты выглядывали старые грехи. Когда глаза его, наконец, открылись, работники подполья, шёпотом, с опущенными взглядами, рассказали ему то, что медики не решились сказать прямо: «спайсоворот». Болезнь, не знающая пощады, не лечится, не уходит, не забывает. Её можно лишь удерживать на цепи… дымом дешёвой марихуаны. Так, в вонючем подвале, пропитанном запахом страха и безысходности, родился новый демон: человек, связанный с улицей не только кровью и легендой, но и собственной болезнью, от которой нельзя сбежать.
Итоги:
Konstnatin стал лидером
Konstnatin может носить на руках до 10гр. марихуаны.
Konstnatin может употреблять марихуану в общественных местах.
Последнее редактирование:
